Феминистская эпистемология занимается изучением того, как гендерная система общества влияет на формирование концепций познания, познающего субъекта и практики исследования. Обращаясь к опыту женщин, феминистские теоретики убедительно показывают, что доминирующие в западной мыслительной парадигме познавательные практики основаны на отрицании эпистемологического авторитета женщин, принижении «феминных» когнитивных стилей и способов познания, создании социальных теорий, которые игнорируют опыт женщин и их интересы или делают гендерные властные отношения невидимыми. Более того, такие практики познания нередко производят знания, которые не являются полезными для людей, находящихся в подчиненном положении, или даже усиливают гендерные, расовые, этнические и другие социальные иерархии. Феминистские эпистемологи оспаривают эффективность многих априорно принимаемых тезисов классической науки, например, объективности, ценностной нейтральности позиции исследователя, эмоциональной отстраненности познающего субъекта от объекта познания и т.д. Центральный тезис феминистской эпистемологии заключается в том, что познающий субъект всегда находится в определенной социокультурной и личной ситуации, что неизбежно ведет к ситуативности познания. Именно поэтому феминистские философы сосредоточили внимание на определении роли социальных и политических ценностей в исследовании, оценке идеалов объективности и рациональности, доказательстве признания эпистемической ценности способов познания, символически обозначаемых как феминные, и необходимости реформирования структуры эпистемической власти. В статье проводится анализ того, как эти идеи были эксплицированы в различных течениях феминистской эпистемологии - феминистской позиционной эпистемологии, эмпиристском, постмодернистском и деколониальном направлениях. Автор полагает, что, несмотря на дискуссионность обсуждаемых в феминистской эпистемологии проблем и предлагаемых методов, необходимо признать важность их вклада в развитие социального и гуманитарного знания.
Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социология
2017. — Выпуск 2
Содержание:
Авторы анализируют процесс постепенного усиления эпистемологического статуса метафоризации в связи со сменой научной парадигмы. Очевидно, что осуществившийся переход от классической науки к современной порождает не только постановку новых проблем и изменение содержания различных дисциплин, но и формирование принципиально новой исследовательской культуры. В статье обосновывается идея о том, что изменение представления о науке как таковой, отказ от классического науко-центризма, истончение границы между наукой и другими когнитивными практиками приводят к пересмотру понятийного инструментария, методологии, включая и метафору. Авторы приходят к выводу о том, что ученые признают особую роль метафоры в процессе познания. Признание аксиологичности, субъектности, коммуникативности, диалогичности, контекстности и конструктивно-творческого характера научно-исследовательской деятельности позволяет рассматривать метафору не как научный нонсенс, а как важный, естественный элемент научного дискурса в силу незавершенности и открытости познавательного акта и его обусловленности контекстом сообщения, несущим смысл. Авторы утверждают, что метафора - это фундаментальное свойство человеческого мышления; а при реализации в когнитивной системе это естественный познавательный процесс, и она выполняет познавательную функцию. Если в контексте когнитивно-дискурсивного направления лингвистики метафоризация представляет собой процесс развития языка в изменяющемся мире, то с точки зрения философии это снятие противоречия между конечностью языка и бесконечностью мира.
Ключевые слова
В статье рассматриваются категории порядка, широко используемого в науке. Однако за кажущейся очевидностью и простотой значений порядка скрывается проблема, а именно понимание смысла того, что относится к порядку. В анализе порядка отмечается, что сам по себе порядок имеет значение таксономической единицы, включая значение категории. Этим объясняется то, что порядок относится к рефлексивным понятиям. В этом качестве порядок сопоставляется с дискурсом. Одно из ключевых понятий всей, в особенности современной, философии, вновь получившее универсальное значение за пределами собственно философской сферы, - дискурс напрямую связано с традиционным понятием порядка. Фундаментальность и богатство порядка как бы «снимает» бинарность «дискурса», ядро которого образует отношение-соразмерность порядка слов и порядка вещей, означающего и означаемого, ценности и истины и т.д. В статье сеть категорий порядка анализируется через призму темы оrdo amoris, сформулированной Шелером. Выбор этой темы объясняется обоюдной зависимостью мира и человека. В ходе анализа раскрывается связь этой темы с мифологическими образами космоса и хаоса, представлением Августина Блаженного о порядке, становлением матезиса, универсальной науки о мере и порядке, законе и числе, пониманием информации Норбертом Винером. Предлагается толкование концепции Шелера, соединяющее в себе нормативное и фактическое (дескриптивное) значение оrdo amoris: мир должен быть достоин человека. Ключом к такому толкованию полагается такое значение порядка, как степень.
Ключевые слова
В статье речь идет о гераклитовой концепции единства всего (sv то nav). Обычно эта мысль принимается за очевидную, а потому не требующую подробного исследования. За ее содержание часто принимают этические следствия мысли, а именно стоицизм. Если же исследователи удерживаются на метафизическом уровне этой мысли, то связывают ее с пантеизмом немецких романтиков, а именно с философией тождества Шеллинга. Целью статьи является прояснение мысли о единстве всего в связи с мышлением Фридриха Ницше. В качестве метода исследования поэмы Гераклита «Пер! Фшессх;» выбрана герменевтика, которая в отличие от других методов учитывает целостность мышления Гераклита. В результате рассмотрения стоицизм и пантеизм признаны недостаточными уровнями исследования мысли Гераклита о единстве всего, что привело к необходимости обращения к наследию Ницше. Для этого за основу рассмотрения был принят семьдесят пятый фрагмент Гераклита («все содействуют единому назначению»), а вслед за ним пятьдесят второй («вечность - дитя, играющее в кости; царство ребенка»). По мнению автора, единство всего у Гераклита - не оптимистическая телеология, а результат эстетического созерцания.
Ключевые слова
В статье обращено внимание на неожиданное на первый взгляд появление в «Опыте о человеческом разумении» Д. Локка понятия семиотики (σημιωτιϗή) как учения о знаках. Указанный факт анализируется с помощью ретроспективного историко-философского анализа, демонстрируется связь семиотических идей Локка с предшествующей философской традицией, с которой он мог познакомиться уже в годы обучения и преподавания в Оксфордском университете. Данный анализ проходит несколько шагов: от книги «Логика» Смиглецкого через трактаты о знаках коибрских схоластов и работы Оккама и Роджера Бэкона вплоть до античных исследований знаков. Устанавливается наличие большого числа сходных черт между идеями Локка и ens rationis схоластической логики, между его анализом ментальных высказываний и ментальным языком Оккама. Обращается внимание, что трактаты, посвященные природе знаков и знаковых отношений и характеристике роли знаков в философском познании, образуют специфическую философскую и семиотическую традицию. Проведенный ретроспективный анализ служит обоснованию непрерывного развития философских идей и дает аргументы в пользу отсутствия традиционно признаваемых границ между различными историческими периодами развития философии.
Ключевые слова
Статья посвящена современным проявлениям биологической недостаточности человека и способам их преодоления. «Недостаточность» в случае универсальной биологии человека понимается как относительная по своему характеру, как некоторые ограничения на пути ее развития. Фундаментом современной недостаточности биологии человека полагается глобальная эпидемия неинфекционной патологии, значительно снижающая продолжительность и качество жизни. Показано, что, несмотря на современный прогресс биомедицинских технологий, медицина далека от полной реализации своего регенеративного направления, клинического применения новейших достижений эпигеномики и биогеронтологии. Неинфекционные заболевания являются комплексными по своей природе, но в то же время большинство из них сильно детерминируются образом жизни. На современном этапе активно протекает медикализация образа жизни. Данный процесс нельзя оценивать сугубо негативно: он одновременно способствует тому, что у людей растет сознательность в отношении своего здоровья. В ситуации «торможения» внедрения новых технологий в клиническую практику магистраль преодоления глобальной неинфекционной эпидемии должна связываться в первую очередь с усилением предиктивных и профилактических форм медицины, что является частным примером необходимости движения общества в сторону сознательного управления своей биологией.
Ключевые слова
В статье рассматриваются мотивы и основания критики историцизма в политической философии Лео Штрауса. Выявлены и упорядочены основные аргументы, выдвинутые Штраусом против принципа историзма. Все возражения Штрауса разделены на две группы. К первой отнесены те аргументы, которые оспаривают не само содержание принципа историзма, но приписываемое ему значение в контексте философского и научного познания, ко второй группе - содержательные возражения против истори-цизма. Штраус анализирует и сопоставляет различные версии историцистской философии, выявляет их общий знаменатель, прослеживает генезис историзма как культурно-исторического релятивизма. Сердцевину всякой историцистской концепции составляет презумпция исторической обусловленности философии и констатация невозможности универсальных ответов на философские вопросы. Историцизм рассматривается Штраусом в качестве вызова, с которым столкнулась современная философия. Ключевую роль в разложении классической философской традиции и становлении историцистских концепций, согласно Штраусу, сыграла утвердившаяся в новое время идея прогресса. Штраус собирает воедино все основные возражения и аргументы, которые высказывались против историцизма представителями различных философских течений XX в. Вклад Штрауса в критику историцизма заключается в обосновании тезиса о том, что данный принцип не может иметь исторического и эмпирического обоснования, но представляет собой внутренне противоречивую философскую установку. Штраус убедительно показал, что позиция историцизма не может быть опровергнута историческими фактами и аргументами, она может быть лишь отвергнута во имя какого-то иного (не менее фундаментального, чем историцизм) философского принципа.
Ключевые слова
Целью данного научного исследования является анализ концепта исторической памяти в современном научно-философском дискурсе. Современное время характеризуется возрастанием философского интереса к проблемам исторического прошлого и коллективной памяти, которые являются механизмами осмысления обществом своего прошлого, что происходит на основе интерсубъективной рефлексии и реализующиеся через феноменологическую практику. Философский дискурс обращается к проблеме исторической памяти и коллективного прошлого, связанной с именами Р. Козелека, К. Левита, Г. Блюменберга, Дж.Э. Бараша, которые малоизвестны для российских интеллектуальных кругов. Дебаты между Левитом и Блюменбергом, а также работы современных теоретиков истории философии показали сложность исторической памяти и место в нем религиозных составляющих. Серьезность дискуссии подчеркивает актуальность проблемы истории в философии как отношение исторического прошлого к коллективной памяти и, самое главное, выявляет множественность содержания и подходов к осмыслению феномена исторической памяти. Особый подход к анализу исторической памяти был сформирован и реализован в русской философии, в особенности Н. Бердяевым. Общей тенденцией в русской философии относительно философского концепта истории была идея первичности духовно-религиозного начала. Исследование позволяет выявить и осмыслить самые основные тенденции общественной жизни в ее исторической динамике.
Ключевые слова
Статья посвящена исследованию роли тела в мифологических моделях освоения действительности. Человеческое тело является одним из инструментов постижения реальности. Формирование идей, возникающих в условиях познания окружающего мира, обусловлено взаимодействием тела с пространством, оно может также выступать в качестве объяснительной модели, «набрасываемой» на мир и его объекты. Однако данность тела для человека отнюдь не очевидна, т.к. его обнаружение, как правило, происходит тогда, когда имеет место сбой в работе тела (болезни, слабость, усталость, возбуждение и т. п.). Открытие тела как особого объекта действительности имеет сходные механизмы в процессе онто-и филогенеза, однако особенностью филогенеза является то, что тело становится конструктивным элементом самого метафоро-мифологического механизма. Выдвигается гипотеза о том, что в рамках мифологического освоения действительности происходит инверсия роли телесности: на ранних стадиях развития культуры тело служит основанием мифологизации мира, на поздних мир - основанием мифологизации тела. Показано, как на ранних стадиях развития общества образы телесности служат первоначальными метафорами мифологического понимания мира, хотя само тело не подвергается мифологизации. В эпоху Возрождения и Нового времени происходит оборачивание этой метафоро-мифологической схемы, и образы обычных предметов мира (зданий, механизмов и технических устройств) приводят к возникновению современных мифических представлений о самом теле.
Ключевые слова
В данной статье изложены результаты исследования, направленного на поиск алгоритма обработки данных, получаемых с помощью методики предельных смыслов (МПС). На основе анализа деревьев ответов 279 человек разных возрастов и разной конфессиональной принадлежности был сделан вывод, что существует ограниченный набор ответов на вопросы МПС и некоторая шаблонность их формулировок, что позволяет осуществить процедуру группировки. Результатом стало выделение нескольких глобальных групп ответов, отражающих наиболее значимые для современного человека сферы жизнедеятельности. Примером таковых могут быть сферы познания, жизни, развития, общения, развлечения, комфорта, эмоций, счастья, проблем, деятельности, оказания помощи людям и др. Каждая из категорий занимает важное место в картине мира человека, что, однако, не означает их равноценности. Это подчеркивается разной позицией в общей системе ответов, анализ которой позволяет частично объективизировать систему представлений, ее компоненты и их взаимосвязи. Результаты настоящего исследования позволяют углубить интерпретацию данных методики, анализируя не только содержательный, но и структурный аспекты картины мира.
Ключевые слова
Проблема дорожной аварийности с развитием транспортной структуры стала актуальной. В западных странах, ориентированных на анализ вождения как дорожного поведения, уровень аварийности ниже, чем в России, при традиционном рассмотрении вождения как деятельности человека-оператора. Показано на примере, что при отсутствии жестких предписаний относительно действий в конкретной дорожно-транспортной ситуации водитель вынужден опираться на субъективные предпочтения, предопределяемые его личностными особенностями. В эту категорию попадают перестроения в процессе движения, что связывается с «опасным вождением». Определенный вклад в профилактику аварийности на Западе вносят программы, направленные на развитие чувства опасности. В статье описан эксперимент, целью которого была оценка уровня развития чувства опасности у водителя. В рамках эксперимента испытуемые проезжают на самокате через ворота с меняющимися расстояниями. В стойках ворот также располагаются испытуемые. Зафиксированы особенности выполнения предписанного упражнения группами с разными социально-психологическими характеристиками. Соотнесены особенности поведения испытуемых в обычной жизни, а также характеристики их стиля вождения и случаев аварийности с уровнем развития чувства опасности, оцениваемым с помощью выведенных в ходе эксперимента критериев, чем обосновывается валидность сконструированной методики. К критериям оценки чувства опасности отнесены: минимальное расстояние между стойками, средняя скорость движения, максимальное ускорение, динамический коридор транспортного средства, тип торможения и момент его применения, эмоции водителей и эмоции лиц, стоящих в стойке. Приведены критерии оценки чувства опасности для группы старше 18 лет.
Ключевые слова
Представлены сравнительные результаты исследования особенностей глазодвигательной реакции испытуемых-европеоидов при рассматривании фотографий лица представителей европеоидной и монголоидной рас. Перед испытуемыми-наблюдателями ставились задачи - оценивать различные психологические качества: активность, напряженность, привлекательность. Стимульным материалом стал набор фотографических изображений лиц реальных людей - представителей европеоидной и монголоидной расы. В качестве испытуемых-оценщиков были представители европеоидной расы. Обнаружено, что в процессе восприятия лиц монголоидной расы наблюдается расширенная схема рассматривания лица: лицо в целом - правый глаз - левый глаз - нос - рот; наблюдатели-европейцы, рассматривая лицо человека одной с ними расы, предпочитают рассматривать более длительное время левый глаз, чего не наблюдается в случае лица человека, принадлежащего к монголоидной расе; при оценке активности на фотографиях монголоидных лиц более длительно фиксируется зона правого глаза, в случае европеоидного лица по-прежнему более актуальна зона левого глаза; при оценке напряженности человека на фотографии длительность фиксации взора становиться максимальной в зонах левого глаза и носа как для европеоидных лиц (значимо), так и для монголоидных (на уровне тенденции); при оценке привлекательности европеоидных лиц зоны рассматривания совпадают с зонами рассматривания при оценке напряженности (левый глаз и нос), в случае монголоидных лиц более длительно рассматривает лицо в целом, т. е. другие зоны лица (брови, лоб, щеки и др.) Результаты представляют интерес для исследований по выявлению индивидуально-психологических особенностей человека при восприятии его лица, а также особенностей и установок восприятия в русле межэтнического взаимодействия.
Ключевые слова
Мифологизация образа птицы восходит к палеолиту, продолжается в неолите, в эпоху бронзы и происходит до настоящего времени. В данной статье образ птицы рассматривается как один из древнейших архетипичеотих символов, сохранившихся в мировой мифологии, фольклоре и литературе. В образе птицы человек воплощал определенные стремления и качества. С течением времени различные типы птиц наделяются конкретными качествами, присущими людям. Орнитоморфная модель семейных отношений рассматривается через призму проективного теста «Птица» (Э.Г. Абакарова, 2014). Основой анализа является нарисованное изображение и дополнительное описание (лексемы). Репрезентативные выборки контекстов позволяют выделить определенные схемы, по которым классифицируются метафорические и психологические переносы. Определенные символы птиц тесно связаны со склонностью к семейным отношениям и семье как таковой или к отвержению их. Образы голубя, лебедя, гуся и утки рассматриваются как отражение субъекта идеальных семейных отношений. Образ гнезда раскрывает способность создать полноценную счастливую семью. Благодаря высокой частотности и продуктивности данных орнитоморфных символов, а также их сильно выраженному положительному метафорическому смыслу семья и дом воспринимаются как всеобщие, значимые и нерушимые ценности.
Ключевые слова
Объективность анализа представляет одно из трудновыполнимых требований при работе с качественными данными. Задача достижения объективности может быть решена, если будет доказано, что материалы наблюдений имеют такую организацию, которая, с одной стороны, не зависит от концептов исследователя, а является продуктом обыденных практик, с другой - объясняет содержание материала наблюдений непосредственно, без порождения вторичных (исследовательских или «концепт-зависимых») текстов. Секвенциальная организация - один из случаев такого упорядочения. В статье предложен для обсуждения другой тип организации, не зависящий от чередования говорящих. Рассматривается хиастиче-ская организация текста как специфический культурный феномен, который, во-первых, был обнаружен нами в транскрипте интервью с помощью анализа доменов (Дж. Спрэдли) и теоретического кодирования (Б. Глезер), во-вторых, является этнометодологическим случаем, в-третьих, демонстрирует феномен «означенного отсутствия» (Х. Сакс) вне секвенциальной организации разговора, в-четвертых, демонстрирует связь концепции иерархических и контрастных категоризаций (Л. Джайуси) с определением культуры как классификационной системы иерархически организованных оппозиций (Э. Дюркгейм, М. Маусс). Описанный случай анализа позволяет рассматривать возможность применения семантических отношений (этнографическое наблюдение, обоснованная теория в версии Глезера) в рамках анализа способов катего-ризаций участников. Помимо сближения разных качественных методологий предложенный подход к анализу может придать качественным исследованиям больший ригоризм. Проблема хиастической структуры активно исследуется в библеистике, рассмотрение ее в рамках этнометодологического подхода может иметь значение за пределами социологии.
Ключевые слова
В статье отмечается, что в течение многих лет ведущей парадигмой системы социальной защиты был принцип государственного патернализма, который культивировал среди населения такие ценности, как всеобщность в получении благ, надежда на заботу со стороны государства и др. На этапе современного развития общества распределительный характер форм социальной помощи сохраняется, что не защищает человека от трудностей, но ослабляет его желание самостоятельно решать свои проблемы. Известно, что чем выше уровень попечительства со стороны государства, тем больше стимулов быть бедным и тем меньше стремление выйти из этого положения. Данное обстоятельство особо подчеркивает важность включения собственного ресурсного потенциала нуждающегося в социальной защите. Цель статьи - обоснование необходимости оценки ресурсного потенциала нуждающегося в социальной защите человека для подбора адекватных форм и технологий помощи. В исследовании использовались системный и сравнительный методы. Исходя из результатов анализа литературы авторы считают, что роль социальной защиты населения заключается в удовлетворении индивидуальной и общественной потребности и повышении жизненного уровня объектов социальной защиты (индивидов, групп, общностей) при условии активизации их собственного ресурсного потенциала. Сделан вывод, что выявленные противоречия и факты свидетельствуют об актуальности внедрения в систему социальной защиты индивидуального, адресного подхода, с учетом ресурсного потенциала нуждающихся граждан.
Ключевые слова
В статье рассматриваются основные проблемы взаимодействия родительской общности с педагогами и специалистами системы дошкольного образования. Новый федеральный образовательный стандарт, принятый в 2013 г., требует от педагогов совместного с семьей решения задач нравственного, трудового, интеллектуального, эстетического развития каждого ребенка. В нем указаны общие цели и задачи воспитательной деятельности организаций дошкольного образования без раскрытия основных способов достижения планируемых результатов. Каждая образовательная организация должна самостоятельно найти оптимальные варианты взаимодействия с родителями, чтобы обеспечить всестороннее развитие каждого ребенка, подготовить его к поступлению в школу. На материалах эмпирического исследования (г. Екатеринбург, 2016 г.) показано, что в настоящее время у родителей и педагогических работников дошкольных организаций существуют разные представления о том, какие качества необходимо в первую очередь формировать усилиями семьи, а какие воспитателей детских садов с учетом возраста и индивидуальных особенностей конкретного ребенка. Отмечается, что большинство родителей нуждаются в помощи работников дошкольного образования в формировании у детей навыков самоорганизации, культуры сотрудничества с окружающими их людьми, самостоятельного решения проблем, возникающих в познавательной, игровой деятельности, при общении со сверстниками. Показано, что в настоящее время уровень квалификации педагогов недостаточен для того, чтобы совместно с семьей обеспечить выработку у ребенка качеств, необходимых для раскрытия способностей, формирования культуры общения с разными людьми.
Ключевые слова
Роль молодого преподавателя в жизни вуза значительна, но критерии выделения данной группы четко не определены. Сложность определения категории молодого преподавателя связана с целым рядом факторов: размытость понятия «молодежь», незакрепленность категорий «молодой сотрудник» и «молодой специалист», разница в используемых критериях, а также специфика профессиональной научно-педагогической деятельности. В статье представлен анализ научной литературы и нормативных актов, в которых даются определения данных понятий. Основным критерием выделения молодого сотрудника среди персонала организации является возраст, который лишь частично совпадает с принятым в России возрастом молодежи. Другими критериями называют стаж работы, уровень образования, сроки трудоустройства и пр. Для определения категории «молодой преподаватель» важным является отделение данной группы от категории «молодой ученый», что обосновывается спецификой выполняемой им научно-педагогической деятельности. Руководство современного российского вуза заинтересовано в привлечении молодых преподавателей как носителей инновационного потенциала, наиболее быстро адаптирующихся к нововведениям, владеющих новейшими информационно-коммуникационными технологиями. Закрепление молодых сотрудников является важной задачей кадровой политики, для этого используют специальные программы, согласно этим программам молодым сотрудникам предоставляются экономические выгоды при приобретении жилья, дополнительные выплаты, проводятся конкурсы, направленные на улучшение и ускорение адаптации специалиста, на его включение в научно-исследовательскую и педагогическую деятельность.
Ключевые слова
В статье анализируются особенности конструирования представлений о будущем индивидуальных субъектов общества. Представления о будущем рассмотрены как замысел текста дискурса этих субъектов. Этот замысел включает образ автора дискурса, предполагаемые пространства самореализации автора, цели его жизнедеятельности. Выявлено, что конструирование представлений о будущем представляет процесс дифференциации сложившейся структуры и ее интеграции на новом уровне сложности. Рассмотренные данные результатов опросов студентов России и Украины отражают срезы последовательных этапов этого процесса. Показано, что организация представлений о будущем и особенности их (ре)конструирования у студентов гуманитарных специальностей России и Украины в целом мало чем отличаются друг от друга. Различия были обнаружены в оценке будущего состояния социального контекста, предоставляющего возможности для самореализации субъектов. Если образ страны в семантическом пространстве располагался далеко от предполагаемого образа будущей страны, то возрастало количество субъектов, декларирующих намерения не связывать свое будущее с этой страной. Авторы делают вывод, что конструирование новых представлений о будущем, реконструкция имеющихся представлений о будущем и их интегрирование в единую модель происходят одновременно с расширением круга идентификаций субъектов, появлением новых социальных практик и новых пространств их применения, увеличением сложности организации дискурса.
Ключевые слова