
Государство, религия, церковь в России и за рубежом
2023. — Выпуск 3-4
Содержание:
Статья является введением к рубрике данного выпуска ГРЦ «“Переплетенная история”: мусульмане и Другие в России и вовне». Здесь формулируются основания историографического подхода, именуемого «переплетенная история» (entangled history), как их видят автор статьи (она же - составитель рубрики) и авторский коллектив, и рассматривается то новое звучание, которое этот подход приобрел в контексте актуализировавшихся в последнее время призывов к «деколонизации» исторических исследований, особенно в области российских, восточноевропейских и евразийских исследований (REEES). «Переплетенная история» рассматривается как продолжение, но одновременно и альтернатива прямолинейно понятой «деколонизации». Она несет в себе деколонизирующий пафос в том смысле, что вскрывает функции и относительность доминирующих нарративов и деконструирует их. При этом агенты доминирования рассматриваются здесь не в рамках дихотомических конструкций, как нередко видится «деколонизация», а в пространстве многообразия культурных форм и практик, да и сами такие агенты оказываются различными в разных ситуациях. Межкультурные переплетения, коим отводится сквозная роль в истории, предстают гораздо более сложными, чем бинарные «взаимодействия», а исторический контекст - гибким, подвижным и многослойным. Тем самым предлагаемый подход позволяет выпукло выявить историческую динамику изучаемых сообществ, ее многомерность и неоднолинейность и демонстрирует искусственность поисков «автохтонных», «чистых» исторических состояний. Такое сложное видение истории сохраняет этическое измерение.
Ключевые слова
В статье рассматривается проблема восприятия истории в работах двух исламских реформаторов Нового времени - Шихаб ад-Дина Марджани и Мухаммада Рашида Риды, через их интерпретацию идей первого мусульманского теоретика истории Ибн Халдуна. Автор статьи показывает, что исторический аргумент отражает представление исследуемых мыслителей об исламе как самообновляющейся традиции и позволяет реформаторам пересмотреть историю ислама аналогично тому, как исламское право пересматривается и реформируется с помощью иджтихада. Обращение к наследию Ибн Халдуна позволяет, с одной стороны, найти аутентичный исламский источник исторического рационализма, а с другой - установитьсвязь между исламской исторической традицией и европейской наукой. Благодаря этому появляется возможность анализировать исламскую историю не только с позиций европейской модерной науки, но и исходя из методологических оснований, находимых внутри исламской интеллектуальной традиции.
Ключевые слова
Появление туркменской культурной идентичности считается результатом деятельности локальных модернистов, вдохновленных джадидской литературой в начале XX века. Согласно этой позиции, прогрессисты предложили программу единообразной и «механизированной» системы образования, направленной на развитие концепта «нации», обусловленного единством языка и стандартизации смыслов. Некоторые историки подвергли эту позицию критике. Они указывают, что туркмены воспринимали себя как сообщество еще до российского завоевания во второй половине XIX века благодаря единому видению этики и социальных отношений, основанных на религиозных началах. Данная статья анализирует исторические рассказы туркменского муллы Ходжалы Муратберды-оглы, секретаря колониальной администрации Закаспийской области. В своих повествованиях Ходжалы, обращаясь к исламскому агиографическому дискурсу, описывает биографии ключевых персонажей-образцов благочестия, преданности и служения в истории туркменского сообщества. Можем ли мы рассматривать эти рассказы как обоснование этической общности сообщества туркмен? Что было мотивом, побудившим его к публикации этих историй в газетах колониальной администрации? Анализируя контекст деятельности Ходжалы, данная статья приходит к выводу, что в начале XX века туркменские знатоки попытались обобщить знание о самих себе с целью его сохранения и последующей трансляции, развития процесса самоидентификации сообщества. Пользуясь уже существующей инфраструктурой для сохранения и обмена знанием, они публиковали свои тексты, в том числе в колониальной прессе. Востоковеды, работавшие с туркменами, и их ученики анализировали эти тексты, исходя из позитивистского принципа демифологизации, совершая акт перевода из одного смыслового поля (этики) в другое (культуры). Тем самым перевод и методологические поиски, начатые знатоками, были продолжены в последующем, приведя туркменских интеллектуалов к переходу от ортопраксии к модернистской парадигме «национальной культуры» в раннесоветский период.
Ключевые слова
На материалах полевых экспедиций авторов 2021-2023 гг. в Южный Дагестан в статье рассматривается появление в мусульманской агиографии постсоветского периода новой фигуры юродивого-чудотворца, отличающейся от доминировавших прежде в культе святых на Восточном Кавказе типов арабов-исламизаторов, мучеников вооруженного джихада, ученых и наставников суфийских братств. Объектом исследования избрана агиография шейха Вагуф-буба Исмаилова (1894-1972) в с. Луткун, прошедшего за последние 30 с небольшим лет путь от малоизвестного святого-аулия до третьего по значению персонажа мусульманской агиографии Южного Дагестана после Кырхляра в Дербенте и Пир-Сулеймана на горе Шалбуздаг. По своим чертам этот тип близок популярным на постсоветском пространстве новым святым разных конфессий: шиитскому Мир-Мовсум-ага, более известному как бакинский «Бескостный святой» Эт-ага (1883-1950), православным блаженным старицам вроде Матроны Московской (1885-1952). Луткунский юродивый еще специально не изучался. В статье предложено «насыщенное описание» двух святых мест Вагуф-буба, рассмотрены особенности паломничества к ним. Основное внимание обращено на сплетенные в его «житии» нарративы - простонародный исламский, суфийский, советский и национальный; разобраны эпистемология, формирование и распространение его культа. Исследование основывается на интервью, эпиграфике, рукописных источниках, фотодокументации, а также блогах Рунета на лезгинском, арабском и русском языках.
Ключевые слова
В статье социализм в СССР рассматривается как дискурсивный режим и исследуется, как он менялся в позднесоветские годы. Используя в качестве примера историю жизни Ахмаджона Адылова, узбекского руководителя советской аграрной компании, автор делает попытку продемонстрировать, что этот режим совершил в 1980-е годы идеологическую трансформацию, одним из условий которой стала критика центральноазиатского социализма как Другого. Анализируя различные официальные нарративы об успехах и преступлениях Адылова, автор иллюстрирует, как включение Центральной Азии в социалистический проект поддерживало универсальную идею социалистического прогресса. В статье также показывается, как участие в советском проекте модернизации воспринималось в Центральной Азии и как местные элиты использовали терминологию прогресса для переговоров с центром о новых способах преобразования местной экономики и усиления своей способности принимать решения. Демонстрируется, как ориенталистская критика неадекватности центральноазиатского социализма, в том числе репрессий во время пресловутого «хлопкового дела» 1980-х гг., вызвала идеологический сдвиг в отношении к самому социализму.
Ключевые слова
Статья посвящена изучению культур сексуальности среди мусульман Внутренней России в XIX-XX вв., а также архивным практикам, оттеснявшим изучение соответствующих текстов в серую зону. В статье разбираются особенности циркуляции эротической поэзии за авторством муджаддидийского шейха ‘Абд ар-Рахима ал-Утыз-Имяни. Если среди аудитории первой половины XIX века такая поэзия находила понимание, в том числе на уровне чувства юмора и метафорического языка, связывавшего кухню и секс, то к концу XIX в. значение прежних эротических текстов уже не считывалось. В советское время секулярная этика сделала тематику секса в исламе совершенно стыдной и недостойной для исследования. В статье предлагается обзор исламской сексуальности за пределами поэмы ал-Утыз-Имяни, а в приложении размещен ее критический текст и первый перевод.
Ключевые слова
В статье рассматриваются особенности перехода и правового оформления российского подданства мусульман Западной Сибири и Дагестана. Анализируются сохранившиеся тексты русских присяг на верность и тюркские тексты присяг. Сделан вывод о том, что вплоть до второй трети XVIII в. подданство мусульман на сибирском и кавказском фронтирах империи могло иметь временный характер, периодически обновлялось через новые присяги или отменялось и не исключало присяги второй и порой даже третьей державе. В правовом отношении такое подданство и связанные с ним присяги были гибридными.
Ключевые слова
В XIX в. завершилось территориальное формирование Российской империи. В каждом из регионов компактного расселения мусульман имелись свои особенности в границах применения норм шариата, что обусловливалось принадлежностью мусульман к различным мазхабам, их уровнем общественного развития до присоединения к России и политикой властей. В округе Оренбургского магометанского духовного собрания (ОМДС) нормами шариата регулировалось право личного статуса, ряд аспектов которого определялся общеимперскими законами, которыми государство заменило некоторые положения исламской правовой системы. Гражданское уложение, проект которого был завершен к началу ХХ в., было призвано стать новым этапом в унификации имперского законодательства в этих областях. Как показано в статье, в период Первой русской революции по вопросам обязательности применения норм шариата в сфере семейно-брачных отношений и раздела наследства мнения консервативно-монархических кругов, представленных духовными лицами, купцами и частью представителей других сословных групп, а также светских лиц, придерживающихся либеральных взглядов, и радикальной татарской молодежи, разделяющей политические взгляды эсеров, сошлись. В своих петициях мусульмане высказались за сосредоточение всех религиозных вопросов в компетенции религиозного управления, в том числе вакуфов, что означало их легализацию в округе ОМДС. Требование религиозно-культурной автономии означало также упразднение практики обращения недовольных разделом имущества по нормам шариата в светский суд, в остальных случаях - сохранение действующей модели применения норм шариата, в которой не было места новшествам проекта Гражданского уложения.
Ключевые слова
Статья, следуя ревизионистскому подходу последнего десятилетия, предлагает глубже осмыслить характер изменений в российских мусульманских общинах в позднеимперской России через анализ религиозного дискурса двуязычной русско-мусульманской газеты «Переводчик-Терджиман». Эта газета издавалась на двух языках - русском и так называемом общетюркском - с 1883 по 1918 год в Бахчисарае видным российским мусульманским просветителем Исмаилом Гаспринским (1851-1914). Сравнивая русские и тюркские нарративы, автор исследует, как «Терджиман» представлял ислам и российских мусульман для мусульманской и немусульманской аудитории и как это соотносилось с представлениями об их статусе в позднеимперской России. Поскольку в своей аргументации и на русском, и на тюркском языках Гаспринский использовал цитаты из Корана и хадисов, создается впечатление, что редакторы газеты, с одной стороны, стремились говорить на одном языке со своей целевойаудиторией (мусульманами) и таким образом донести свои взгляды в более понятной форме, а с другой - подчеркивали культурную инаковость мусульман в империи.
Ключевые слова
Антропология ислама часто сталкивается с проблемами определения того, что именно она изучает: местные практики, универсальные тексты и стандарты практики или нечто иное? В центре внимания находится вопрос, что такое ислам. В данной статье рассматриваются основные тенденции в антропологии ислама, а затем - перспективы развития данного исследовательского направления. Затрагиваются вопросы, связанные с ориентализмом, парадигмой «больших и малых традиций», теоретические рассуждения дополняются реальными кейсами.
Ключевые слова
Все больше антропологических исследований обращается к изучению ислама как дискурсивной традиции, которая описывает попытки мусульман жить благочестивой и нравственной жизнью, аффекты и эмоции, которые они испытывают, и вызовы, которые они бросают либеральной светской идеологии. Хотя этот поворот и дал направление ряду новаторских исследований, он, как представляется, не позволяет ответить на некоторые ключевые вопросы, касающиеся повседневной религиозной и нравственной практики, в частности, противоречивости и жизни простых людей, которые никогда не укладываются в рамки одной традиции. Одним словом, в антропологии ислама слишком много ислама. Чтобы объяснить сложности повседневности и перфекционистские идеалы хорошей жизни, общества и себя, которые формулируют мусульмане, автор утверждает, что нам, возможно, придется меньше говорить о традициях, дискурсах и власти и больше - об экзистенциальных и прагматических чувствах, связанных с жизнью в сложном и часто тревожном мире. Расширив фокус нашего внимания на проблемы, практику и опыт повседневной жизни в ее различных проявлениях, мы в конечном счете сможем лучше понять значение в ней такой большой схемы, как ислам.
Ключевые слова
В данной статье представлен критический анализ недавних призывов антропологов сосредоточиться на так называемом «повседневном исламе». Авторы рассматривают эту новую тенденцию, имея в виду два противоречия, характерные для антропологии: во-первых, это ее двойная приверженность одновременно и гетерогенности и единству человеческих обществ и, во-вторых, ее двойное требование исследовать и доминирующие социальные структуры, и сопротивление им со стороны индивидов. Авторы утверждают, что концепция повседневного ислама подчеркивает одну из сторон этих парадигмальных дискуссий, выделяя универсальность человека и акцентируя внимание на противостоянии нормам. Далее рассматривается различие, проводимое в литературе между «обычными мусульманами» и мусульманами-салафитами. Авторы предполагают, что акцент на повседневном исламе ставит под сомнение онтологическую реальность тех, кого относят к мусульманам-салафитам, и обесценивает этнографическое исследование ультраортодоксального ислама. Хотя на первый взгляд исследования повседневного ислама пытаются расширить поле антропологии ислама, на самом деле они ограничивают это поле, сужая подлинный объект антропологического исследования.
Ключевые слова
Данная статья посвящена феномену обращения в ислам в России, а также формируемым вокруг него дискурсам. Авторы рассматривают контекст появления данного феномена в 1990-е гг. и прослеживают динамику формирования образа новообращенных мусульман как «опасных», а также выявляют причины востребованности дискурса секьюритизации. С использованием инструментов корпусной лингвистики описываются некоторые языковые стратегии, формирующие доминирующий дискурс о мусульманских неофитах в России. Наконец, опираясь на ряд интервью с новообращенными российскими мусульманами, взятых в 2010-2014 гг., авторы анализируют, какое влияние доминирующий дискурс об исламе оказывает на самопрезентацию новообращенных мусульман и как выстраивается их стратегия деполитизации религиозной идентичности.
Ключевые слова
В статье рассматриваются практики маркирования городского пространства как «исламского» мусульманами и немусульманами. Цель исследования - проверить гипотезу о том, что «религиозные» пространства воспринимаются горожанами как формирующие ситуацию пограничьямежду «своим» и «чужим» городом, причем представление об этой границе поддерживается как мусульманами, так и немусульманами. Предполагается, что маркирование территории как «исламской» провоцирует символические конфликты за «право на город». Принадлежность к исламу рассматривается местными жителями как маркер экспансивного«чужого» пространства, обладающего способностью трансформировать окружающие территории в себе подобные. В городских нарративах фактор принадлежности к исламу приводит к возникновению конкуренции между различными городскими субъектами. Например - между представителями мусульманских сообществ и жильцами близлежащих к религиозным объектам или «мигрантской» инфраструктуре, также нередко маркируемой как «религиозная», домов. Исследование построено на полуструктурированных интервью и наблюдениях на территории иркутской мечети и в прилегающих районах. Установлено, что, производя религиозное пространство, мусульманские активисты, мигранты и «коренные» мусульмане маркируют городские объекты как исламские. Они помещают рекламные вывески с религиозными символами и арабскими надписями, включают звуковые эффекты, меняют стиль зданий со светского на исламский и т.д. Эти соображения, в свою очередь, легитимируют для мусульманских активистов «право на город», выражающееся в данном случае в установлении новых правил в виде религиозной этики для всех включенных в контекст данного пространства акторов - мусульман и немусульман.
Ключевые слова
Внедрение в организации принципов открытости и инклюзивности помогает добиваться значительных успехов в реализации долгосрочной стратегии и повышает эффективность бизнеса. Каким же образом в организациях происходит формирование культуры с такими ценностными характеристиками? В этой связи интересен опыт команды сподвижников Инсаф-хазрата, имам-хатыба (руководителя) районной мечети «Ихлас» (искренность) г. Набережные Челны, основанной в 2002 г. Ценностные ориентиры лидеров махалли (общины) послужили основой для сплочения религиозного сообщества и создания корпоративной культуры с элементами, характерными для эффективных инновационных рыночных компаний. В новых условиях, с использованием современных средств коммуникации и социальных сетей, мечеть быстрыми темпами приобрела статус духовного, социального и культурного центра, выйдя за локальные рамки. В настоящей статье представлены результаты этнографии религиозной организации прихода мечети «Ихлас» в концептуальных рамках теории организационной культуры Э. Шейна. Дешифровку феномена организационной культуры по Шейну следует осуществлять качественными «медленными» методами исследования в три этапа, соответствующие трем уровням модели формирования культуры организации: артефакты, провозглашаемые ценности и базовые представления. В фокусе внимания данной работы лишь небольшая часть элементов корпоративной культуры прихода мечети «Ихлас». По ним мы можем соотнести культуру этой организации преимущественно с «зеленым» идеальным типом в соответствии с типологией спиральной теории развития К. Грейвза.
Ключевые слова
В статье рассматриваются религиозные практики ингушских женщин, являющихся адептами чеченского шейха кадирийского тариката Кунта-хаджи Кишиева. В фокусе внимания - кадирийский ритуал громкого радения (зикр джахр), практикуемый ингушскими женщинами с конца XIX в. Указанный зикр характерен для женщин Чечни, Дагестана и Грузии, где живут адепты Кунта-хаджи Кишиева. Но в данной статье рассматриваются только религиозные практики ингушских женщин. Автор не ставил целью сравнительный анализ, так как для этого нужно проводить полевые исследования ввиду отсутствия опубликованных работ по указанной теме. Цель данной статьи - ввести в научный оборот сведения, касающиеся ритуальной практики зикра, собранные в ходе полевых исследований. Подробное их описание позволит исследователям изучать различные аспекты духовной жизни ингушских женщин и делать всесторонний анализ этой религиозной практики. Авторы показали, в какой исторический период и под чьим влиянием женщины получили возможность участвовать в ритуалах громкого зикра, как женщины приходят в религиозное братство, каковы причины и мотивы, движущие женщинами в поисках душевного равновесия, возрастной и социальный состав участниц ритуала. Рассмотрено, какие практики были характерны для ингушских женщин в конце XIX и начале ХХ в., как политические процессы влияли на женскую религиозную активность, связанную с ритуалом зикра. Отражение данной темы в таком ключе не только позволяет увидеть те изменения, которые произошли в религиозной жизни женских суфийских групп Ингушетии, но и показывает, какое значение в жизни общества и самих участниц имели и имеют современные религиозные практики громкого зикра. В заключении отмечается, как повлиял процесс реисламизации последних лет на возрастной и численный состав участниц суфийских практик. Это приводит к неутешительным прогнозам, связанным с бытованием этого ритуала в ингушском обществе: если не изменится отношение к женским религиозным практикам, возможно, в ближайшие годы они перестанут существовать. В статье использованы современные методы историко-этнологического описания, необходимые для подробного рассмотрения и фиксации региональных особенностей ритуальных практик ингушских женщин.
Ключевые слова
В данной статье на материале наиболее востребованных среди российских мусульман соцсетей автор выявляет основные темы обсуждения политики мусульманского онлайн-сообщества. Рассмотренный материал позволил выдвинуть предположение о двойственном характере такой коммуникации. Первая группа дискурсивных стратегий связана с артикуляцией конкретных ценностей в ходе обсуждения политических событий, например: идеи социальной справедливости, антиглобализм. Вторая дискурсивная стратегия связана с выстраиванием электронного сообщества вокруг отдельных исламских активистов. На примере отдельных русскоязычных салафитских блогеров описывается ситуация, когда сама политическая биография становится символическим капиталом, привлекающим подписчиков, что не требует дополнительной вербализации.
Ключевые слова
Этот текст представляет собой рефлексию по поводу стартовавшего в сентябре 2022 г. книжного коллоквиума «Читая ислам, понимая мусульман». Через призму прошедших 10 семинаров предпринимается попытка оценить вклад состоявшихся обсуждений по отдельности и всего проекта в целом в развитие современного знания об исламе в России, а также понять, что важнее всего для развития сообщества ученых, так или иначе затрагивающих в своих исследованиях ислам или мусульман. Обсуждается методологическая ценность обсуждения концепций социологии и антропологии ислама.
Ключевые слова
Статья посвящена анализу подхода Дитриха Юнга к социологии ислама. В фокусе внимания оказываются две фундаментальные работы под кураторством Юнга, на примере которых рассматривается теоретическая модель социолога и импликации, которые она накладывает на исследования, существующие в ее рамке. Авторами анализируется внутренняя гомогенность и согласованность выстраиваемой Юнгом теоретической модели. Основным аргументом авторов является факт несовпадения теоретической модели Юнга с эпистемологически-методологическими основаниями каждого исследования, включенного в монографии и другие коллективные труды Дитриха Юнга. Это, в свою очередь, демонстрируется анализом методологических рамок статей, включенных в монографию Muslim Subjectivities in Global Modernity.
Ключевые слова
В статье на материале нескольких работ, посвященных вопросу о мусульманской субъективности, рассматриваются два подхода к исследованиям в этой области. Первый подход предполагает использование методологии истории идей, в то время как второй обращается к методам социологии и антропологии. В первом случае внимание исследователей сосредоточено на текстах и дискурсах, из которых - при помощи определенных герменевтических процедур - извлекается знание о том, как конструируется субъективность. Во втором случае речь идет о социальных практиках и взаимодействиях и об их форматирующем влиянии на субъективность. Оба подхода при этом имеют общую интеллектуальную генеалогию и могут быть возведены к размышлениям Мишеля Фуко о двойственной структуре субъекта, который одновременно сам конструирует себя и конституируется извне властью.
Ключевые слова
В статье обсуждаются основные положения методологического подхода к изучению государственно-религиозных отношений, предложенного в монографии Рената Беккина «“Люди в верности надежные…”. Татарские муфтияты и государство в России (XVIII-XXI века)». В рамках этого концепта институт муфтиятов и мусульманские организации препарируются как элементы системы российских государственно-исламских отношений с опорой на постулаты экономики религии и неоинституциональной экономики, демонстрируется возможность применения этих теорий для описания функционирования религиозных институтов в обществах, где неформальные правила играют существенную роль. Критический анализ языка предложенной политэкономии для описания государственно-исламских отношений демонстрирует ценность его эвристического потенциала, который, однако, не может быть признан универсальным и достаточным для социального прогнозирования в религиозной сфере. Ограничения проистекают, прежде всего, из лимитированного учета интересов и ресурсов как религиозных организаций, так и верующих, недостаточного обоснования возможности применения рыночной модели к российским государственно-религиозным взаимодействиям в прошлом и настоящем, отсутствия общей характеристики политэкономической системы.
Ключевые слова