Введение: статья посвящена рассмотрению института правовой регламентации процедур принудительного медицинского вмешательства в различных странах. Цель: исследовать различные административные и судебные процедуры, регламентирующие порядок осуществления принудительного медицинского вмешательства с помощью суда и иных уполномоченных органов. Методы: методологическую базу исследования составила совокупность общенаучных методов: системности, анализа и синтеза, конкретизации. Основным частноправовым методом исследования выступил сравнительноправовой анализ. Результаты: выявлено отсутствие единого подхода в законодательстве различных государств к содержанию административных и судебных процедур, регламентирующих механизм принудительного медицинского вмешательства. Установлен различный объем административных и судебных процедур с точки зрения правового регулирования. Дана характеристика компетенции административных и судебных органов в различных государствах по исследуемой теме. Выводы: анализ референтных нормативных правовых актов различных государств позволил сделать вывод о том, что различные подходы в правовом регулировании позволяют не только использовать различные административные и судебные процедуры для принудительного медицинского вмешательства, но и принимать различные правоприменительные акты, причем не всегда на уровне судебных и административных органов.
Вестник Пермского университета. Юридические науки
2020. — Выпуск 3
Содержание:
Введение: в статье анализируется фактор степени реализации основных принципов избирательного права в различных избирательных системах. Цель: определить объективные критерии, которым должна соответствовать демократическая избирательная система. Методы: помимо общенаучных методов широко использовались частнонаучные, в том числе сравнительно правовой и системный. Результаты: среди принципов избирательного права можно выделить триаду основных принципов (равных, свободных и справедливых выборов). Эти три принципа взаимно предполагают, гарантируют и дополняют друг друга. Более того, положения одних принципов могут быть скорректированы положениями иного основного принципа. Следовательно, принципы свободных, равных и справедливых выборов образуют целостную и устойчивую систему, элементы которой находятся в диалектическом единстве. Данные принципы распространяют свое действие на всех субъектов избирательного права и процесса, должны соблюдаться на каждой стадии проведения выборов; они являются комплексными и включают в себя положения ряда второстепенных принципов (всеобщего, равного, прямого избирательного права при тайном голосовании и др.). Выводы: в наибольшей степени указанные принципы избирательного права реализуются в случае проведения преференциального голосования. Ряд систем преференциального голосования обеспечивают пропорциональное представительство партий. При таких выборах обеспечивается свободное и равное участие независимых и партийных кандидатов. Многие иные мажоритарные, пропорциональные и смешанные системы указанным критериям не соответствуют.
Ключевые слова
Введение: статья посвящена исследованию вопроса влияния принципа добросовестности в различных правовых системах на правовую связь субъектов предпринимательской деятельности в контексте определения самого факта ее наличия или отсутствия и квалификации основных договорных условий. Принцип добросовестности в силу своей абстрактности имеет разное правовое наполнение и, как следствие, влечет различные правовые последствия, которые могут, с одной стороны, заполнить правовой или договорной пробелы, а с другой стороны, создать правовую неопределенность и дестабилизировать гражданский оборот. Цель: выявить общеправовые элементы добросовестности, применение требований общеобязательности добросовестности на различных договорных этапах и определить условия изменения договорного результата под воздействием добросовестности. Методы: диалектические методы исследования, методы дедукции и индукции, эмпирические методы сравнения, описания, интерпретации как общенаучные методы познания; частнонаучные методы: исторический, сравнительноправовой, метод системного анализа. Результаты: анализ действующего законодательства, судебной практики и научных исследований показал, что принцип добросовестности на современном этапе стал противопоставляться концепции формализма, что обусловило различное подходы к приданию общеобязательного характера добросовестности в системах континентального права и общего права. Страны континентальной системы права презюмируют общеобязательность добросовестности, поскольку часто у судебных органов отсутствуют иные правовые возможности учесть действительную волю сторон, в то время как в странах общего права выяснение намерений сторон осуществляется с помощью широкого спектра правовых механизмов. Поэтому общеобязательность добросовестности может создать угрозу правовой определенности и устойчивости правовых связей. Выводы: несмотря на полисемию принципа добросовестности, его главной задачей является учет субъективной составляющей правоотношения с целью исключить поведение участников, направленное на дискриминацию правового положения другой стороны. Такая задача, по сути, консолидирует все правовые принципы, так как, несмотря на различное правовое содержание, их применение судебными органами в итоге приводит к одной цели. Однако формы запрета дискриминирующего поведения не совпадают в результатах своего воздействия на развитие правовой связи, что может привести к непредсказуемости коммерческого оборота. В практической плоскости при выборе применяемого правового принципа судебным органам целесообразней обратиться к модели, которая сохраняет правовую связь и позволяет достигнуть договорной цели, при этом исключить недобросовестное/несправедливое поведение одного из участников.
Ключевые слова
Введение: статья посвящена анализу отношений в области цифровых технологий, выраженных в технологии виртуальной и дополненной реальности. Развитие данных технологий, особенно в условиях ограниченных реальных контактов в период пандемии, их активное применение в разных сферах порождают необходимость создания правовых механизмов их обеспечения. При этом одним из актуальнейших вопросов является соотношение механизмов технологий виртуальной и дополненной реальности с нормами об охране интеллектуальных прав на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации. Рассматриваются особенности правового режима технологий виртуальной и дополненной реальности, смарт-контрактов применительно к сделкам с виртуальным имуществом с учетом зарубежного опыта; определяются виды объектов интеллектуальных прав, используемых в условиях названных технологий, и специфика их охраны; предпринята попытка выработки механизмов охраны результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации в рассматриваемой сфере. Цель: выявить особенности российского и зарубежного правового регулирования, правоприменительной практики применительно к отношениям, возникающим в сфере виртуальной и дополненной реальности, в связи с использованием при их формировании объектов интеллектуальных прав, а также применительно к результатам, создаваемым при использовании данных технологий и охраняемым с помощью норм об интеллектуальной собственности. Методы: диалектический, формально-логический, функциональный и другие общенаучные методы исследования; специально-юридические методы: сравнительно-правовой и формально-юридический. Результаты: выявлены и охарактеризованы существующие основы охраны объектов интеллектуальных прав, используемые при формировании виртуальной и дополненной реальности, а также создаваемые в связи с их функционированием. На основе зарубежного опыта, сравнительного, формально-юридического анализа выявлены возможности введения отдельных элементов, присущих специфике правовой охраны таких объектов в виртуальной и дополненной реальности, особенности смарт-контрактов применительно к сделкам с виртуальным имуществом, определены проблемы, возникающие в связи с защитой прав авторов и иных правообладателей. Выводы: анализ истории развития технологии виртуальной и дополненной реальности, подходов к охране интеллектуальных прав, выработанной зарубежной практикой, позволил сделать вывод, что в настоящее время сложились все необходимые предпосылки для определения отдельных особенностей правовой охраны результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации в виртуальной и дополненной реальности, как применяемых при формировании таковых, так и полученных в качестве продукта использования, в частности при определении особого способа использования объектов патентного права. Так, в соответствии с подпунктом 1 пункта 2 статьи 1358 ГК РФ, нарушением исключительного права на изобретение, полезную модель, промышленный образец являются: ввоз на территорию Российской Федерации, изготовление, применение, предложение о продаже, продажа, иное введение в гражданский оборот или хранение для этих целей продукта, в котором использованы изобретение или полезная модель, либо изделия, в котором использован промышленный образец. Насколько подпадает использование охраняемых объектов в виртуальной или дополненной реальности под категорию «продукта» и тем более «изделия»? Для решения проблемы учета в качестве продукта или изделия виртуальных объектов необходимо прибегнуть к расширительному толкованию названных категорий, что может быть осуществлено в соответствующих административных регламентах либо определено в качестве нового способа использования в статье 1358 ГК РФ.
Ключевые слова
Введение: вопросы защиты прав на цифровой контент, созданный с применением технологии искусственного интеллекта и нейросетей, актуализируются по мере развития данных технологий и расширения их применения в различных сферах жизни общества. Вопросы о защите прав и законных интересов разработчиков вышли на первый план в сфере права интеллектуальной собственности. При помощи интеллектуальных систем создается не только охраноспособный с точки зрения права контент, но и иные данные, отношения по поводу которых также подлежат охране. В связи с этим вопросы стандартизации требований к процедурам и средствам хранения больших данных, используемых при разработке, тестировании и эксплуатации систем искусственного интеллекта, приобретают особое значение. Цель: сформировать представление о направлениях правового регулирования и перспективах применения технологии искусственного интеллекта с позиций права на основе анализа российских и зарубежных научных концепций. Методы: эмпирические методы сравнения, описания, интерпретации; теоретические методы формальной и диалектической логики; частнонаучные методы: юридико-догматический и метод толкования правовых норм. Результаты: анализ практики применения систем искусственного интеллекта показал, что сегодня под интеллектуальными алгоритмами понимаются разные технологии, которые основаны или связаны с интеллектуальными системами, но не всегда подпадают под понятие классического искусственного интеллекта. Строго говоря, классический искусственный интеллект представляет собой лишь одну из технологий интеллектуальных систем. Результаты, созданные автономным искусственным интеллектом, обладают признаками произведений. В то же время требуют разрешения вопросы публично-правового характера: получение согласие на обработку данных от субъектов этих данных; определение правосубъектности указанных лиц; установление юридической ответственности в связи с недобросовестным использованием данных, необходимых для принятия решения. Помочь в их разрешении способны стандартизация и применение технологии блокчейн. Выводы: в связи с выявленным и постоянно меняющимся составом высоких технологий, подпадающих под определение искусственного интеллекта, обнаруживают себя разнопорядковые вопросы, которые делятся на группы: ряд вопросов правового регулирования в данной сфере уже решены и потеряли свою актуальность для передовой юридической науки (правосубъектность технологии искусственного интеллекта); другие вопросы могут быть урегулированы с помощью имеющихся правовых механизмов (анализ персональных данных и иной информации в ходе применения технологии вычислительного интеллекта для принятия решений); часть вопросов требуют новых подходов со стороны правовой науки (выработка правового режима sui generis для результатов деятельности технологии искусственного интеллекта при условии получения оригинального результата).
Ключевые слова
Введение: статья посвящена рассмотрению вопроса о соотношении возраста индивида и степени его уязвимости в трудовых отношениях. Цель: проанализировать правовое регулирование труда уязвимых с точки зрения возраста групп работников в трудовом праве, выявить факторы уязвимости, предложить направления совершенствования трудового законодательства с учетом политики МОТ и опыта отдельных зарубежных стран. Методы: всеобщие, общенаучные методы, а также некоторые специальные методы (системно-структурный, формально-юридический, сравнительноправовой). Результаты: исследованы подходы ООН к понятию уязвимости и уязвимых групп в международном праве. На современном этапе вопросы защиты уязвимых групп тесно связаны с категориями равенства и недискриминации. При этом фактор возраста служит в трудовом праве основанием дифференциации правового регулирования. Авторами выдвигается тезис о том, что первой уязвимой категорий работников, дифференцированной по возрастному признаку, стали несовершеннолетние, в то время как пожилые работники до конца XX в. не рассматривались в качестве уязвимой группы и не имели особого статуса, несмотря на проблему эйджизма. Обосновывается наличие трех уязвимых групп работников, выделяемых по возрастному признаку: молодежь (в т. ч. несовершеннолетние), женщины детородного возраста, лица пожилого возраста. Аргументируется тезис о том, что детородный возраст женщины следует признать фактором уязвимости, но только при работе во вредных и опасных условиях, однако в целом его значение снижается, в т. ч. в связи с позицией международных органов. Отмечается, что современное российское трудовое право делает акцент на защиту трудовых прав несовершеннолетних, в то время как на рынке труда наиболее уязвима молодежь от 15 до 24 лет, о чем свидетельствует высокий уровень молодежной безработицы в этом возрастном сегменте. Анализируя причины отсутствия комплексного правового регулирования труда молодежи на уровне государства, авторы обращаются к стратегиям транснациональных корпораций по привлечению молодых специалистов, а также к успешным зарубежным практикам, направленным на стимуляцию молодежной занятости. Оценивая правовое регулирование труда пожилых лиц в России, авторы приходят к выводу о том, что оно пока не в полной мере учитывает международные подходы к роли пожилых людей в сфере труда. Лица пожилого возраста представляют собой неоднородную группу, поэтому цель правового регулирования -правильно расставить акценты. Основная цель дифференциации правового регулирования труда лиц предпенсионного возраста заключается в сохранении работы и защите от дискриминации, а для лиц, достигших пенсионного возраста, - в поддержании здоровья и самореализации. Выводы: авторы констатируют уязвимость в плане занятости молодежи старше 18 лет и лиц пожилого возраста, недостаточную дифференциацию их статуса в трудовом праве, предлагают направления совершенствования трудового законодательства с целью снижения степени уязвимости работников в зависимости от возраста.
Ключевые слова
Введение: статья посвящена анализу действующего законодательства России, отдельных зарубежных стран, научных взглядов отечественных и зарубежных ученых на правовое положение граждан как субъектов правоотношений по социальному обеспечению в свете концепции управления социальными рисками. Цели и задачи: на основе современного представления о социальных рисках изучить статус граждан как активных субъектов управления социальными рисками, обладающих специфическими правами и обязанностями. Методы: анализ и синтез научной и правовой информации; исторический; сравнительно-правовой. Результаты: в настоящее время социальное обеспечение следует рассматривать как важную часть системы управления социальными рисками. На основе анализа особенностей названных рисков делается вывод о том, что им в значительной степени свойственна субъективная характеристика, которая предполагает более активное, нежели ранее, участие граждан в этой сфере. Рассматриваются не только правосубъектность граждан в рамках социально-обеспечительных правоотношений, но и - в более широком контексте - их субъектность в сфере управления социальными рисками. Привлечены примеры законодательного регулирования соответствующих общественных отношений в зарубежных странах - Французской Республике, Великом Герцогстве Люксембург, Соединенных Штатах Америки. Обосновываются различные модели участия граждан в системе управления социальными рисками. В зависимости от степени активности различных субъектов управления социальными рисками и распределения между ними ответственности за защиту от социального риска выделены патерналистская, рыночная (либеральная), смешанная (комплексная), переходная модели. В зависимости от степени заинтересованности индивида в защите от социального риска и готовности к самостоятельным действиям в этом направлении обозначены такие модели управления социальными рисками, как активная и пассивная (включающая в себя индифферентную и иждивенческую модели). Выводы: предложен новый подход к пониманию социальных рисков и защиты от них, в том числе посредством социального обеспечения, а также к роли граждан как субъектов управления названными рисками.
Ключевые слова
Введение: статья посвящена анализу исков о защите климата в рамках Парижского соглашения 2015 г., рассмотренных государственными судами Великобритании, Нидерландов, Германии и Франции. Обосновано, что количество судебных дел, как в отношении правительств, так и в отношении частных компаний, связанных с защитой климата от изменений, неуклонно возрастает. При этом заявители полагаются на конституционные законы и законы о правах человека в своих попытках привлечь правительства к ответственности за решение проблемы изменения климата. На развитие судебной практики по данной проблематике также влияют новые научные открытия и разработки относительно изменения климата, которые позволяют истцам более точно определять в части воздействия проектов, проводимой политики и законов на окружающую среду. В связи с этим сравнительный анализ исков приобретает особое значение. Цель: сформировать представление о новой категории судебных дел в странах Европы - исках к правительствам и частным компаниям, направленных на защиту климата от изменений в рамках Парижского соглашения 2015 г. на основе анализа судебных прецедентов, научных источников и нормативных актов. Методы: эмпирические методы сравнения, описания, интерпретации; теоретические методы формальной и диалектической логики; частнонаучные методы: юридико-догматический, метод толкования правовых норм. Результаты: проведенное исследование показало, что в странах Европы концепция «о защите климата от изменений» за последние несколько лет, начиная с 2016 г., перешла из политической плоскости в юридическую - активные граждане и экологические организации стали предъявлять иски к своим правительствам и частным компаниям, основывая требования на положениях Парижского соглашения 2015 г., международных документах и нормах национального законодательства. В целом, государственные суды стран Европы (Германии, Нидерландов) пришли к заключению, что политика правительства страны в области состояния климата подлежит судебному пересмотру и должна соответствовать обязанностям правительства по защите основных прав в соответствии с Конституцией. Выводы: все иски, поданные в защиту климата от изменений в рамках Парижского соглашения 2015 г., можно подразделить на две категории: а) иски, поданные против правительств; б) иски, поданные против частных компаний. Среди исков, поданных против правительств отдельных стран, наиболее успешным можно считать дело «Urgenda», решение по которому было подтверждено Верховным судом Нидерландов в декабре 2019 г. Иски, направленные на то, чтобы частные компании также соблюдали условия Парижского соглашения (хотя они и не являются его участниками), можно назвать новым видом исков: большинство подобных дел не завершены и находятся на рассмотрении государственных судов. Подобные иски направлены против частных компаний, наиболее загрязняющих атмосферу, - нефтедобывающих компаний «Shell», «Total» и др.