Рассматривается мало исследованная с учётом современных подходов в решении проблемы врождённых и приобретённых свойств в поведении человека идея В.С. Соловьёва об автономности нравственной жизни, изложенная им в первой части его работы «Оправдание добра». Материалами для анализа послужили, кроме самого текста произведения В.С. Соловьёва, философские, психологические, биологические и социологические исследования современных авторов, посвящённые вопросам естественных оснований человеческой культуры. Показано, что защищаемая В.С Соловьёвым гипотеза об исключительно человеческой природе стыда, несмотря на ряд существенных позднейших дополнений, по-прежнему сохраняет свою актуальность. В ходе проведённого анализа установлено, что умозрительным в свете современных знаний выглядит предположение философа о существовании наследственных признаков, похожих на чувство благоговения как религиозного начала нравственной жизни человека. Утверждается, что исходя из современных представлений о значении альтруистических поведенческих стратегий в процессе группового отбора успешность существования группы обеспечивает увеличение числа индивидов, обладающих такими первичными проявлениями добра, как чувство жалости по отношению к «своим». Делается вывод о том, что противоречивость позиции В.С. Соловьёва в понимании автономной природы этического сознания обусловлена его дуалистическим подходом к решению мировоззренческой дилеммы: человек есть либо продукт естественных видоизменений, либо результат высшего творческого акта. В то же время признание одновременного существования в человеке двух противоположных сущностей, определяющих характер его «вертикальных» отношений к низшему и высшему, оставляет открытым вопрос о природе «горизонтальных» межчеловеческих связей, выходящих за границы этики добра.
Соловьевские исследования
2017. — Выпуск 3
Содержание:
Рассмотрено влияние С.Н. Трубецкого (1862-1905) на развитие русской философии. Дан обзор историко-философских взглядов С.Н. Трубецкого и его общего философского мировоззрения, в формировании которого отмечено влияние платонизма и критики немецкого идеализма. Дан анализ основной идеи С.Н. Трубецкого, известной под названием «конкретный идеализм», и ее развития в учениях его современников и последующего поколения русских философов. На материале работ Л.М. Лопатина, П.А. Флоренского, Н.О. Лосского прослеживаются вариации и интерпретации «конкретного идеализма», или, по определению Н.О. Лосского, «идеи конкретности»: система «конкретного спиритуализма» Л.М. Лопатина, считавшего, что отвлеченный рационализм можно преодолеть через идею субстанции; «конкретная метафизика» П.А. Флоренского и «органический конкретный идеал-реализм» Н.О. Лосского, которые показали широкие возможности для развития и интерпретации «конкретного идеализма». Делается вывод о том, что С.Н. Трубецкой заложил основы «конкретного идеализма», который стал оригинальным направлением в русской философии начала ХХ в. и альтернативой «метафизике всеединства», значимой для развития русской философии, что заслуживает пристального внимания исследователей и может способствовать преодолению сложившихся стереотипов и мифов о русской мысли.
Ключевые слова
Детально рассматривается процесс восприятия творчества А.Ф. Лосева в Польше. С использованием синтетического метода представлены три периода рецепции его мысли: межвоенные годы (1918-1939 гг.), период после окончания второй мировой войны до 90-х годов ХХ века, а также последнее десятилетие XXI века. На основании богатого библиографического материала и анализа специальной литературы показано, что только в 70-е года прошлого века в Польше стали известны некоторые эстетические работы Лосева. Первым исследователем, который познакомил поляков с философией Лосева, был Томаш Парчевский, ученик Н.О. Лосского. Впоследствии творчеством русского философа заинтересовались специалисты в области античной культуры и филологии. Отмечено, что в последние годы наблюдается интенсивное изучение его творчества. Заключительная часть посвящена польским исследованиям философии музыки Лосева. В результате анализа научных работ польских ученых установлено, что польские исследователи особое внимание уделяют диалектическому характеру рассуждений Лосева, а также рассматривают его философию музыки в контексте более широкой проблематики символа в творчестве Лосева.
Ключевые слова
Рассматривается идейное влияние философии Алексея Лосева на творчество Сергея Аверинцева в контексте вопроса о русско-византийских культурных связях. Необходимость обращения к наследию Лосева в контексте изучения древнерусской культуры неоднозначна, но беглый обзор его научных интересов вскрывает несколько обсуждаемых им примеров византийских влияний на Русь (влияние греческого языка на старославянский; заимствование мотива Софии-Премудрости Божией; филокалийная духовность и исихазм; неоплатоновская основа византийского ренессанса и русского православия). Особый интерес вызывает раннее творчество Лосева, в котором заметны славянофильскиe моменты. Дается обзор вышеуказанных тем. Дан также анализ взглядов Дмитрия Лихачева и Павла Флоренского в контексте «традиционного русского сознания», поскольку их творчество, так же как творчество Лосева и Аверинцева, вписывается в его поиски. Утверждается, что содержательное осмысление Аверинцевым темы влияния Византии на Русь представляет собой итог его вдохновения трудами и личностью Лихачева и собственных размышлений, а формальное исследование проблемы византийского наследия на Руси (речь идет о культурном, а значит, эстетическом наследии) является итогом влияния Лосева.
Ключевые слова
Анализируется раскрытие музыкальной темы в контексте художественной прозы А.Ф. Лосева 1930-1940-х гг., которая рассматривается как одна из форм передачи более широкого, философского мировоззрения. Показаны размышления Лосева о связи между действительностью и искусством. Представлены основные понятия лосевской философии музыки с учетом глубокой взаимосвязи между теоретическими и литературными произведениями. Особое внимание уделяется оппозиции музыкального и логического мышлений в лосевских рассказах и в романе «Женщина-мыслитель». Показано, что эстетическое познание понимается Лосевым как высший способ постижения глубины человеческого бытия, недоступный рассудочному познанию, таким образом, музыкальное мироощущение сближается с «общекосмическим преображением хаоса», в котором восстанавливается утраченная связь человека с бытием. Исходя из лосевской предпосылки о том, что музыкальный предмет можно переживать, а не мыслить логически, делается вывод, что это послужило поводом обращения Лосева к художественной сфере как более эффективной форме передачи философских размышлений.
Ключевые слова
Рассматривается религиозная философия революции Д.С. Мережковского, З.Н. Гиппиус и Д.В. Философова и философско-социологическое осмысление мыслителями реальных революционных событий в России начала XX века. В качестве методологического инструментария используется сравнительно-исторический и системно-аналитический методы, применение которых позволяет раскрыть содержание и оригинальность философскосоциологических взглядов мыслителей на проблему революции. Выявлено основное содержание и методологические подходы к осмыслению проблемы революции. Раскрываются метафизические основания истолкования проблемы революции в трудах Д.С. Мережковского, З.Н. Гиппиус, Д.В. Философова. Показан неоднозначный характер интерпретации мыслителями проблемы революции. Определено, что религиозная революционность группы Мережковского представляла собой одну из многочисленных форм революционности, возникающих на переломных этапах исторического развития. Подчеркнуто значение размышлений Д. Мережковского и его единомышленников для русской общественной мысли в стремлении найти путь к преодолению кризиса общественно-политической и духовной жизни России.
Ключевые слова
Рассматриваются революционные установки русского социально-духовного движения «мистический анархизм». Выявляются его главные особенности, состоящие в идее о неприятии мира. Изложены взгляды Вячеслава Иванова, Дмитрия Мережковского, Георгия Чулкова. Утверждается, что идея о неприятии мира является гностической по своей сути. Проводится аналогия между древним гностицизмом и мистическом анархизмом. Предметом исследования являются взгляды Василия Налимова и Алексея Синягина, деятельность которых протекала в условиях советской действительности. Предлагается краткий аналитический обзор мемуарной книги В. Налимова «Канатоходец» (1998 г.). Текст книги анализируется с точки зрения утверждения русским ученым гностицизма. Особое внимание уделяется его сравнительному анализу революционной ситуации и древнего гностицизма. На примере статьи А. Синягина «Два христианства на Руси» показано сходство гностической сущности мистического анархизма со взглядами болгарских богомилов, которых русский мыслитель особенно восхваляет. Делается вывод о том, что гностичность мистико-анархистских идей обусловливает их деструктивность и предлагаемая представителями этого течения революция не может быть «мягкой».
Ключевые слова
Память о первой волне русской эмиграции (1917-1940 гг.) можно разделить на три составляющие: память о Российской Империи, память о русской революции 1917 года и память о самой эмиграции. Задача современного исследователя заключается в попытке демифологизировать Русскую революцию через культурологические горизонтальные и вертикальные анализы памяти в изгнании. Рассматриваются труды эмигрантов о Русской революции, написанные главным образом во Франции, а также мнения эмигрантских критиков о литературных процессах, происходящих в русской литературе после Октябрьской революции. В результате сравнительного анализа критических эссе разных эмигрантских критиков (К.В. Мочульского, В.В. Вейдле, М.А. Осоргина, Г.В. Иванова, Н.И. Ульянова, С. Черного, Г.В. Адамовича, Д.П. Святополка-Мирского, В.Ф. Ходасевича и др.) обозначены следующие три темы: принцип «нового» в русской литературе с точки зрения эмигрантской критики; критические замечания, высказанные в изгнании по поводу качества художественной эмигрантской литературы, а также критика советской литературы. С использованием методов литературно-лингвистического анализа, сравнительного метода анализа текстов, поисково-выборочного и междисциплинарного методов изучения исследован значительный корпус текстов эмигрантской и французской периодики, а также публикаций, вышедших за рубежом на русском и французском языках.
Ключевые слова
Рассматриваются историко-религиозные представления русского религиозного мыслителя Ф.А. Степуна (1884-1965 гг.) о Русской революции 1917 г. в связи с его христианскими убеждениями. Подчеркивается необходимость принимать во внимание глубину и тотальность христианских убеждений мыслителя, в значительной степени обусловивших семантическую сложность его концепции революции в России, которая рассматривалась им в свете проблемы направленности исторического процесса как религиозная трагедия. В качестве источниковой базы использованы работы Степуна 1930-1960-х гг. Акцентируется внимание на принадлежности Степуна к традиции религиозного символизма, при этом отмечается недостаточная изученность его историко-религиозных построений о Русской революции 1917 г., несмотря на интерес исследователей к его творческому наследию. Особо отмечается методологическая фундированность междисциплинарной по своему характеру концепции Степуна. Характеризуется своеобразие его исследовательской стратегии, в рамках которой комбинируются собственно научные методы исследования с категориями христианской парадигмы истории. Подчеркивается объективность представлений мыслителя о Февральской и Октябрьской революциях как структурных элементах единого революционного процесса, несмотря на указанные сущностные отличия «Февраля» и «Октября». Излагаются представления Степуна о роли и месте русской православной церкви в революции. Отмечается сложность его позиции: на страницах его работ обоснованная критика низкой социальной влиятельности и сервильности синодальной церкви сочетается с высокой оценкой православного христианства в российской истории, в том числе, как исторической силы, устоявшей в революции. Делается вывод о научной значимости предложенной Степуном концепции Русской революции 1917 г., изучение которой способствует углубленному исследованию этого ключевого события мировой истории XX в.
Ключевые слова
Рассматриваются два подхода к анализу и оценке жизни и творчества А.С. Пушкина. Один из них представлен в книге А. Мадорского «Сатанинские зигзаги Пушкина», в которой кроме достоверных фактов содержится много домыслов и произвольных интерпретаций, и основывается на повышенном внимании к личной жизни поэта, его человеческим слабостям, неординарности его поступков. Главное внимание уделяется взглядам на этот вопрос представителей противоположного похода, которые убеждены, что оценивать значение Пушкина следует не по деталям его эмпирической жизни, а по силе и высоте его творческого гения. Анализируются точки зрения В.С. Соловьева и других русских религиозных философов, обосновывающих эту позицию. Выделяются и описываются характерные особенности их аргументации, основанной как на биографических данных из жизни Пушкина, так и на доводах философского и религиозного свойства. Значительное внимание уделяется раскрытию содержания понятий «гений», «вдохновение», «божественный дар». Исследуются различные трактовки феномена поэтического творчества. В заключение обосновывается точка зрения, которая сводится к следующему: явление гения заключается не в телесно-душевном его существовании, а в духовном плане его бытия как способности быть проводником идей Высшего Божественного разума.
Ключевые слова
Дан сравнительный анализ философской категории «ци», традиционной для китайской философской культуры, и концепции «вещества существования» («вещества жизни»), определявшей сюжеты произведений Андрея Платонова, мировоззрение его героев-философов, обозначены черты их сходства. Предполагается, что эта тема имеет два аспекта, первый из которых связан с нахождением черт подобия между парадигмой «ци» и структурой художественного мира писателя, второй - с обнаружением текстов, описывающих параметры китайской философии в возможном круге чтения писателя. Выдвигается гипотеза о знакомстве А. Платонова с книгой Лао Цзы «Дао дэ цзин» («Тао-те-кинг, или Писание о нравственности»), изданной в русском переводе под редакцией Л.Н. Толстого в 1913 году, а также с монографией С. Георгиевского «Мифические воззрения и мифы китайцев» (СПб., 1892 г.). Рассматривается утверждение Платонова о том, что жизнь - это форма движения «сокровенного вещества», в то время как организм человека есть аккумулятор энергии, который способен принимать и передавать ее при контакте с другими телами. Также выдвигается гипотеза о том, что этот феномен обозначается в произведениях Платонова знаком «тепло», в соответствии с традиционной китайской философией, подобным образом ведет себя Ци как специфическое энергетическое состояние. Указывается, что персонажи Платонова развивают тезис о возвращении мертвого тела к жизни и движении по стреле времени в обратном направлении («Котлован», «Чевенгур»), что соответствует представлениям о «возвращении к жизни» в китайской мифологии. Делается предположение, что в рамках этой логики и с использованием приемов, напоминающих китайские обряды оживления умершего, описанные в книге Георгиевского, в романе «Чевенгур» предпринята попытка возвращения к жизни умершего мальчика; в обоих случаях тело умершего трактуется как часть вечно живой мировой материи, перешедшей в новое состояние, принципиально обратимое.
Ключевые слова